Вашему вниманию предлагаются 4 отрывка из книги

— спрашивал себя капитан Енакиев, подкручивая по глазам окуляры стереотрубы. Расплывчатый серый горизонт светлел, уплотнялся. Мутные очертания предметов принимали предельно чёткую форму. Панорама местности волшебно приблизилась к глазам и явственно расслоилась на несколько планов, выступавших один из-за другого, как театральные декорации.

* * *

Ему и самому было жаль расставаться с мальчиком. Про себя он ещё ночью решил оставить Ваню при себе связным и с течением времени сделать из него хорошего разведчика. Но приказ командира не подлежал обсуждению. Капитан Енакиев лучше знает. Сказано — исполняй. — Не положено, — ещё раз сказал Егоров, властным и резким тоном подчёркивая, что вопрос решён окончательно.

* * *

 — тихо, одними губами спросил Биденко. — Лошадь, — так же тихо ответил Горбунов. — Наша? — Кажись, наша. Погоди. Зашла в кусты — не видать. Сейчас выйдет. Машет хвостом. Идёт. Вот вышла. Так и есть: наш Серко! — Что ты говоришь! — почти крикнул Биденко. — Серко. Теперь ясно видать. — Ну, стало быть, сейчас и пастушок покажется.

* * *

И, кроме того, был знаменитый на всю дивизию баянист Сеня Матвеев, сержант, командир орудия. Так что когда, бывало, во время наступления батарея меняла позицию, то первое орудие мчалось вперёд с музыкой. Орудийный расчёт сидел на грузовике и пел хором, а Сеня Матвеев, в фуражке, надвинутой на самые брови, в расстёгнутой шинели, с чёрными злодейскими усиками, стоял на крепко расставленных ногах с подарочным баяном и так давал, что пехота невольно сходила с дороги, останавливалась и, глядя вслед весёлому грузовику, за которым в облаке пыли прыгала маленькая пушечка, с уважением кричала: — Здорово, бог войны!

Какому произведению принадлежат эти отрывки?